Мы встретились в центре Москвы в кафе на Патриарших, аккурат перед посиделками БГ, Макаревича, Шахрина и прочих рок-музыкантов в "Ритм-Блюз-Кафе" в компании Дмитрия Медведева. Все только что с поезда - один из Питера, другой из Вятки. Оттого и разговор сложился несколько сумбурным, скачущим с пятого на десятое, но, впрочем, динамичным и веселым. Периодически в него встревал фотограф, который при виде БГ напрочь забыл о своих прямых обязанностях и внимательно следил за беседой, усевшись рядом.
Формальным поводом для интервью явилась новая концертная программа "Аквариума". Турне расширенного состава группы, в который вошли флейтист Брайан Финнеган и таблист Алок Верма, стартовало 13 октября в Орле. 21-го "Аквариум" выступит в родном ДК имени Ленсовета, а 28 октября доберется до московского "Крокус Сити Холла". Среди хитов разных лет обещаны сразу четыре новые песни - "Красная река", "На ход ноги", "Кошка моря" и "Тайный узбек". Правда, об этом речь зашла лишь к концу, а большую часть времени Борис Борисович вспоминал своих боевых товарищей - Майка и Цоя, альбомы "Аквариума" с трудной судьбой, а также рассуждал о будущем музыки в целом и формата CD в частности.
"Лента.ру": Я так понимаю, вы готовите новый альбом?
Борис Гребенщиков: Нет, вы неправильно понимаете. Зачем новый альбом, зачем он?
Прежняя схема уже не работает?
По-моему, это очень сложный вопрос: работает или нет. Я не знаю.
Вы стали одним из первых музыкантов, кто освоил новую схему "плати, сколько хочешь"…
В России первые. До нас только Radiohead и Nine Inch Nails.
А она работает?
Она работает в том смысле, который меня интересует. Люди, если они хотят, могут скачать наши записи платно или бесплатно, не важно как. Она меня абсолютно устраивает.
То есть можно уже отменять выход альбомов на CD? Раньше это было событием, теперь перестает им быть.
Сейчас это перестает быть событием, потому что люди, которые раньше делали деньги на выпуске CD, поняли, что это денег не приносит и нужно делать деньги на другом. Поэтому, например, выход альбома "Наша жизнь с точки зрения деревьев" на CD пока под вопросом. Наш директор ищет компанию, которая взялась бы его выпускать.
Я думаю, большая часть ваших поклонников все-таки будет приобретать диски.
Конечно. Скажем, в Таганроге не так хорошо с Интернетом, им проще купить диск.
Кстати, насчет "Нашей жизни с точки зрения деревьев". Выложив альбом на "Кругах", вы объявили, что 60 процентов от продаж будут переданы фонду доктора Лизы. Насколько это сработало?
Сработало блестяще. Деньги она получит скоро, деньги реально пойдут на помощь людям.
В этом я не сомневаюсь, но они хоть сопоставимые?
В пять раз больше, чем обычно.
Прекрасно.
Люди просто гениально среагировали. Я счастлив. Спасибо, кстати, Ленте за помощь.
Ну что вы, мы всегда рады помочь. Попутно, кстати, хочу передать вам горячий привет от ваших поклонников из Вятки. Я и сам оттуда родом.
Спасибо.
Насколько известно, вы неровно дышите к этой географической точке.
Я обожаю ее.
Чем она вас в свое время покорила?
Душой. Что-то в душе тронуло меня.
А какие у вас еще есть любимые точки на карте России? Кострома? Кемерово?
Много. И Кострома, и Кемерово.
И все они находят отражение в творчестве?
Необязательно. Есть много городов, которые я люблю, но песни про них еще не написал.
Кто-то сказал однажды, что Борис Гребенщиков посетил каждый город России дважды.
Это Саша Генис сказал.
И насколько это соответствует действительности?
Это уже к нему вопрос. Он лучше знает, он гений. (улыбается)
Хочу спросить вас о музыке в целом. У меня складывается ощущение, что для нынешней молодежи она перестала играть важную роль.
Заметьте, это не я сказал.(смеется)
То есть она является, например, приложением к айфону, саундтреком к видеоигре или голливудскому блокбастеру. Музыка становится чем-то необязательным. Что вы чувствуете на этот счет?
Понимаешь, мне на этот вопрос ответить сложно, потому что у меня остается прежнее отношение к музыке. К музыке, выпущенной сегодня, я отношусь так же, как к музыке, выпущенной в 1968-м году. Может быть, мое отношение не соответствует теперешним нравам, но я отношусь именно так. И свое отношение я менять не собираюсь. Но музыка - это же все равно вибрация. И наше тело - это вибрация. Одно не может не влиять на другое. И поэтому если бы сейчас здесь играл, скажем, Napalm Death, мы бы тут недолго разговаривали (В это время в кафе играл "Unplugged" Эрика Клэптона - Прим. "Ленты.Ру"). Значит, есть что-то. Значит музыка не просто приложение к айфону. Вот был, например, венгерский композитор Дьердь Лигети, насвистывание мелодий которого приводило к тому, что люди кидались с моста головой вниз в реку. Было несколько таких случаев, после чего его музыку запретили. А потом на основе его мелодий сделал альбом известный "саунд-террорист" Venetian Snares (типа Aphex Twin и Squarepusher, только значительно более крайний). Драм-н-бейс вперемежку с Лигети.
То есть все продолжают выбрасываться?
Ну теперь уж, наверное, не так сильно берет. (смеется) Но музыка все-таки влияет.
Да. Вот с другой стороны, в России музыка, кажется, снова становится двигателем масс, общественным раздражителем. Все эти истории с Нойзом, Шевчуком, Шнуром и "Химкинским лесом". Все это бурно обсуждается, это затрагивает людей. Что-то такое происходит правильное?
Согласен. Что-то происходит, и правильное. Но это не имеет никакого отношения к музыке, это социальные привычки людей, которые занимаются музыкой.
А это похоже на 80-е, когда русский рок был двигателем масс?
Рок никогда не был движителем масс. Просто музыка выражала что-то, что и так было в воздухе. И теперь происходит то же самое.
Я вот подумал, что песня Нойза про Баркова по посылу схожа с песней Боба Дилана "Hurricane" про заключенного черного боксера. Та тоже способствовала подъему общественного мнения.
Но к музыке эти вещи все равно мало отношения имеют. У Дилана это не лучшая песня. Симпатичная, но не лучшая. И опять же, это дело Дилана и дело Нойза. Если они хотят использовать свой потенциал так, честь им и хвала. Если человек хочет поправить что-то в мире, слава тебе Господи. Главное, чтоб не убивал.
А у вас лично нет такого внутреннего позыва сейчас, желания высказаться в ответ на текущую ситуацию в России?
Вы знаете, если у меня такой позыв появится, я сразу пойду баллотироваться. Но это маловероятно.
Музыка сильнее политики!
Представьте себе, вот у вас есть собственный дом, например. И там прорвало туалет. Вы будете сидеть и писать песню о том, что у вас прорвало туалет или пойдете его чинить?! (дружный смех)
Но все же вы написали "Полковника Васина", Цой написал "Перемен". Что-то это значило для того поколения.
И до сих пор значит. Мы эту песню опять начали петь!
Но может быть, для современной молодежи нужны какие-то другие слова?
Зачем говорить новое? Евангелие тоже надо переписывать каждые десять лет?
Бывает, что и переписывают на свой лад.
Пускай. Люди хотят деньги зарабатывать.
А как вы относитесь к нынешней волне зарабатывания денег на Цое, устроенной в честь 20-летия его гибели?
Волна начинается только потому, что кому-то нужно заработать.
Вы смотрели "Иглу Ремикс"?
Зачем?
Не надо?
Нет-нет-нет, надо-надо, наверное, надо. Мы просто в разных ситуациях. Собственно, я Витьку не могу вспоминать, потому что я его никогда не забывал. Каким он был, таким он для меня и останется. И песни я его люблю. То, что Рашид по этому поводу снимает, это дело Вити и Рашида. Если кто-то хочет смотреть это, это их дело. К Вите это не имеет отношения.
Но вы же поучаствовали в первой волне, в "Кинопробах", записали "Генерала". А на концертах иногда исполняете "Маму Анархию".
У нас еще есть в запасе записи Витиных песен, мы просто никому о них не говорим. У нас есть еще то, что никто не слышал, но это не связано с этими волнами и приступами ностальгии.
Вы это делаете для себя или когда-то это будет явлено?
Когда я буду доволен, тогда выпустим. Пока я их не трогаю.
Еще хочется спросить про одного немаловажного для вас человека, который недавно отметил 70-летие. Вы как-нибудь отметили день рождения Джона Леннона?
Да, мы отметили его репетицией, поздравили друг друга в студии.
Написанием новой песни, наверное?
Нет, если бы песни так просто писались.
Раз вспомнили Боба Дилана. Вопрос не с подковыркой, вы все равно знаете эту историю с Филиппом Киркоровым и "Почему в вашем творчестве так много ремейков". Известно, что народ любит находить в творчестве Гребенщикова или, например, в песнях Майка Науменко цитаты из других произведений. Майк вообще очень искусно переводил песни The Rolling Stones. В БГ люди находят Дилана.
У меня могут быть какие угодно цитаты из кого угодно. Я за это извиняться не буду. Я использую те слова, которыми я пользуюсь в жизни. Я не собираюсь согласовывать свою песню с комитетом по охране авторских прав, потому что я не признаю авторских прав. И все мои песни могут любыми людьми расхищаться, как им это нравится, потому что мы все звенья одной цепи. Те, кто знают, как пишутся песни, знают, что это естественный процесс. У всей музыки – один источник. Никто ни у кого не собирается красть. Т.е. есть люди, которые специально берут и крадут, потому что им нужно заработать денег. Мы пишем песни не ради денег. Поэтому, когда я пишу, я использую тот материал, который мне доступен. Если вам он еще кого-то напоминает, окей, это приятно.
То есть это послание для тех, кто понимает?
Нет-нет. Это может быть послание для тех, кто понимает, может быть что-то еще. А может быть самая простая вещь. Вот опять же, допустим, мне нужно построить дом. Если этот дом будет напоминать дом, построенный на другой стороне улицы, это ведь не хорошо и не плохо. Главное, что в этом доме живут. Может быть, я дойду до такого, что начну строить исключительно модерновые дома, которые будут ни на что не похожи, но вряд ли мне это будет интересно. А что касается Майка, он делал великую вещь. Майк переводил не песни, Майк переводил дух. Вот, например, он пел "Ты дрянь". Бог с ним, что это Лу Рид. Для людей, которые слушали эту песню, это не Лу Рид, это то, с чем они сталкиваются в своей повседневной жизни, хорошо это или плохо. Во многих песнях Майка можно проследить какие-то влияния, больше чем у меня или кого-то другого. Но это Майка абсолютно не портит, Майк был такой.
Расскажите немного про свою новую программу. Она называется "Красная река". Чего там будет нового, чего старого?
Не расскажу. Это будет абсолютный сюрприз. Более того, я сам не знаю, что там будет. Таким составом мы будем выступать впервые. Что это будет, я понятия не имею. Что у нас будет звучать, что из идей пойдет, я пока не знаю.
То есть вы составляете программу выступления уже прямо в гримерке?
Ну да, но для этого еще полдня торчим на сцене, чтобы понять, что в этом зале звучит, что не звучит, как это должно выглядеть.
Но костяк-то программы, в принципе, уже давно сложился – это песни нулевых?
Не только. В том, что мы играем сейчас, есть девяностые, "Лошадь", опять девяностые, восьмидесятые, даже что-то из семидесятых. Всего понемногу.
Недавно в группу вернулся Саша Титов, что самым благоприятным образом сказалось на звучании.
На всем сказалось.
Нет желания привлечь еще кого-нибудь из старой гвардии, например, Севу Гаккеля?
Сева Гаккель уже не играет на виолончели. Ему было бы с нами неудобно, потому что мы с ним немного разными вещами занимаемся. Все-таки Саша продолжал и продолжает играть на басу, а Сева активное участие в музыке оставил.
В последнее время у вас наметилась интересная история с изданием концертных записей и выпуском архивов. "Феодализм", "Наша жизнь".
Это были два альбома, которые мы должны были сделать, но у нас не было студии. Власти прикрыли студию Андрея Тропилло. Все, чума. На дворе 86-й год, записываться было негде. Поэтому два альбома не осуществились.
Но была "Мелодия".
Я подписывал бумаги о том, что обязуюсь никогда не предъявлять никаких претензий к фирме "Мелодия". У нас было очень ограниченное количество времени. Мы писались в студии под лестницей в свободное время от основной работы операторов.
Я, кстати, очень люблю "Равноденствие".
Он очень хороший, но он мог быть значительно лучше.
Вы в принципе довольны всем, что создал "Аквариум"?
Да.
А какие были самые тяжелые альбомы? Я читал, например, про запись "Гипербореи": что там были какие-то идеи, которые не реализовались, и все это вылилось в кризис.
"Равноденствие" и "Гиперборея" для меня симметричны. На "Гиперборее" я настроился делать музыку в духе групп The Orb, Orbital или кого-то еще похожего. Но когда дошло дело до записи, выяснилось, что никто из людей, с которыми я работал, не знает, как такая музыка делается. И нам пришлось записывать совершенно не то, что я хотел. Просто потому что технические возможности и просто возможности оказались несоответствующими тому, о чем я говорил.
В итоге вы это сделали с Deadушками?
Если бы я сразу делал что-то с Витькой (Виктор Сологуб - участник Deadушек, ранее известный по группе "Странные игры" - Прим. "Ленты.Ру"), я делал бы все по-другому. Но да, обе эти записи делались почти одновременно. Витя уже это делал. Но в тот момент, когда мы делали "Гиперборею", Витьки у меня под рукой не было. Это очень много бы сэкономило энергии. Но "Гиперборея" все равно получилась блестящей. Чуть не хватило времени. Да не было тяжелых альбомов.
А любимые?
Они все по-своему тяжелые и любимые. Все были хороши. И я очень хорошо помню запись каждого из них.
Беседовал Александр Филимонов при поддержке Алексея Пономарева
От Лента.ру http://goo.gl/hFfc
